Как дачники ездили «на штранд»

«Сегодня», 17 мая 1925 года

Как прибыл в Дуббельн из Хольмгофа Колумб Рижского Взморья пастор Вендт, первый открывший в 1814 году рижанам этот летний рай, — об этом история умалчивает.

Надо полагать, что воз с поклажей почтенного пастора выбыл за кирпичные стены рижской крепости, влекомый по крайней мере двумя кля­чами, ибо дорога на «штранд» была еще хуже, чем пользовавшееся недавно столь дурной славой у автомобилистов шоссе. Одному коню, право, оказалось бы не по силам выволакивать из рассыпчатого песка вязнущие по ступицы колеса.

С достоверностью можно сказать, что через Аа путешественника перетащила на пароме тру­долюбивая булленская лошадка, т. к. уже в 1495 году Ливонский орден непременным условием для арендатора Буллена поставил конскую тягу на пароме.

Дугообразной дороги через густой лес на месте нынешних Бильдерлингсгофа и Эдинбурга не существовало. Значить пасторские кровати, и таз для варенья, и перины, и стулья, и библия, на­жимая на колеса повозки, дробили раковины пля­жа и вдавливали во влажный песок никем не собираемые кусочки янтаря.

Пастор Вендт задержал своих кляч в том месте, где Аа, которой надоело ее прежнее русло, стремилась, злобно бушуя каждую весну, пробиться к морю и остановилась oт него лишь на расстоянии 320 метров. Словом, Вендт бросил якорь примерно в тех местах, где те­перь Мариенбад и где тогда чернел десяток рыбачьих хижин.

Двадцать лет достопочтенный пастор и увели­чивавшаяся непрестанно толпа его подражателей применяли несложный способ путешествия на возу.

Но в 1836 году в деле сообщения со штрандом внесена была перемена. Из Риги стал тащиться туда огромный запряженный многими Россинантами дилижанс, — «Ноев ковчег», как его называли.

Величиной чуть не с два современных грузо­вика, до отказу переполненный, он выходил из городских ворот и медленно шел по сплошно­му морю песков. Па большом расстоянии от города не было даже леска, где дилижанс мог бы задержаться и кондуктор разрешил бы мученикам дачного путешествия отправиться — «мужчинам направо, а дамам налево».

Зато какое удовольствие испытывали потные, покрытые толстым слоем серой пыли пассажи­ры, когда «ковчег» наконец, тормозя, остана­вливался около «Шмандкухен круга», — корч­мы возле Пупе, почерневшие остатки которой и теперь еще помнят многие рижане. Какое не­имоверное количество шмандкухенов и бутербродов там съедалось, сколько кофе и холодного пива выпивалось, может представить себе лишь тот, кому приходилось ездить летом на дилижансе...

Вторая остановка — около Бильдерлингсгофского парома. Между Булленом и Бильдерлингсгофом дорога шла по густому лесу. Частый лес отделял друг от друга поселения, носившие гордые имена «Америки» и «Австралии». Он же высился между отдельными поселениями.

Впрочем, дилижансы совершали частые рейсы только в субботу, воскресенье и понедельник, так как только в эти дни, во время присутствия на штранде отцов семейств, дачная жизнь шла полным темпом.

Но жизнь эта была далеко не такой бурной, как в наши дни. Обычно поздно засиживались лишь в субботу, так как в воскресенье отцам нужно было раньше лечь, чтобы в понедельник утром поспеть в город. Только люди совсем аморальные осмеливались засиживаться до 10-ти часов. Зато судьба, в виде рытвин, ям и камней на тонущих во тьме немощеных и неогороженных улицах, порой жестоко наказывала неосторожных...

В будние див в дилижансах преобладали сту­денты. Этот веселый народец выбирал для своих путешествий именно те сроки, когда отцы не покидали Риги и уютный штранд представлял собой широкую арену для безнадзорного веселого времяпрепровождения.

В 1844 году дачники были поражены необычным и чрезвычайно громким пыхтеньем, да­леко разносившимся по широкой Аа, потом раз­дался хриплый свист в из-за излучины реки по­казался «Унити» — первый пароход, причаливший к Дуббельнскому берегу.

С того времени каждый летний субботний и воскресный день маленький «Унити» таскался из Риги на взморье полупустой и с очень злым капитаном.

Рижане, ведь, консерваторы по натуре. Вероят­но, отчасти поэтому рейсы «Унити» очень редко проходили с «аншлагом». Кроме того, владель­цы пароходика имели, по-видимому, не вполне пра­вильное представление о платежеспособности дачников, так как назначили плату за проезд в размере целого серебряного рубля.

Один сторожил, тщательно изучавший вопрос о способах наиболее дешевого проезда на штранд, высказывал пишущему эти строки подозрение, что владельцы «Унити» до того момента, пока отправиться в типографию и заказать про­ездные билеты, собрали сведения о платежеспособ­ности дачников у содержателей дилижансов. Те тоже расценивали проезд в «Ноевом ковчеге» ровно в целковый.

Тот же старожил категорически утверждал, что дилижансы мужественно приняли вызов кон­курента и боролись за свое существование до 1877 года, когда их стер с лица земли первый же поезд Риго-Туккумской железной ветки.

Все это относится к путешествиям дачников-рижан. Но совершенно загадочным является во­прос, каким образом до введения пароходного и железнодорожного сообщения попадали на «штранд» люди из Митавы. Дилижансов ведь оттуда не было!

— Конечно, они ездили по способу достопочтенного пастора Вендта, но какой именно путь они избирали — над этим задумываются многие исследователи. Надо признать, что наиболее обосно­ванную гипотезу по этому вопросу высказал один почтенный человек еще с четверть века тому назад.

Исходной точкой он взял издавна существую­щее в Митаве убеждение, будто добрые гражда­не Шлока определяют полдень по тому, когда их добрый бургомистр выпивает первую рюмку водки. Приобрести это ценное сведение митавцы могли лишь в том случае, если часто бывали в Шлоке в тот срок, когда солнце в зените.

Если же, направляясь из столицы Курдяндии на «штранд» по каторжной митавской дороге, выехать в 8 часов утра, то в Шлоке должно очутиться как раз в момент, когда глава го­рода подымает с прилавка первый стакан с живительной влагой. Таким образом, надо думать, что курляндцы ездили на взморье мимо нынешней шлокской целлюлозной фабрики.

Как рижане и жители прочих городов путе­шествовали в наш лучший курорт позднее, до войны — общеизвестно. Всем еще памятны соч­ные от пота гроздья пассажиров на площадках вагонов, на буферах, а в военное время — на крышах. Все помнят, как конкурирующая с чугункой «Митава» разбила разводную часть Бильдерлингсгофского моста, как «Вильма», то­ропясь совершить лишний рейс, вывернула всех пассажиров в Двину, как железная дорога и пароходное товарищество «Аугсбург» конкуриро­вали между собой в дешевизне тарифа, как Риго-Орловская дорога пустила в обращение на дач­ной линии двухэтажные вагоны...

Вся эта идиллия оборвалась в тот день, когда на взморье из Риги проехал нынешний место­блюститель российского престола великий князь Кирилл Владимирович, т. е. в день объявления мировой войны.

Этот момент я считаю началом новой истории в сообщении со взморьем. Уже другой исследователь когда-нибудь расскажет, как во время войны рижане вернулись к патриархальному спо­собу путешествия пастора Вендта и даже к апостольским временам, когда наиболее популярным способом передвижения были босые ноги. Новый исследователь расскажет и о том, как на штранд побежал первый автобус и как жители Риги стали работать над организацией аэропланного сообщения со своей любимой дачной местностью...

источник статьи http://www.rigacv.lv/articles/_doroga_na_strand